Упадок международной долларовой системы и новые реалии глобального управления от "Смитсоновского соглашения" 1971 г. до мирового
Начиная с Бреттон-Вудса, где доллар США был признан основной резервной валюты мира, Америка оказалась вынужденной нести большие торговые дефициты, чтобы насыщать остальной мир ликвидностью, необходимой для функционирования глобальной экономики [19]. Этот феномен был охарактеризован экономистом из Йельского университета Р. Триффином в работе "Золото и долларовый кризис: будущее конвертируемости" (1960 г.). Триффин предостерег: "если США откажутся от дефицитного платежного баланса, то международное сообщество утратит крупнейший источник прироста своих запасов; в результате, нехватка ликвидности вызовет доселе невиданную нестабильность". Уолл-Стрит получил предупреждение, звучащее в 2011 г. особенно сурово: "Чрезмерный дефицит платежного баланса, вызванный долларовым перенасыщением, в долгосрочной перспективе подорвет доверие к американской валюте, что (значительно уменьшив стоимость доллара) лишит ее глобального статуса" [18]. Этот "парадокс, называемый "дилеммой Триффина", ныне приобрел жгучую актуальность", хотя и "не достиг кульминации" [2, c. 35].
Причины упадка глобальных позиций доллара
Прилив долларов в 1950-1960-е гг. "повысил спрос на золото, и в 1968 г. центральные банки мира признали провал своих попыток управлять национальными валютами" [5, c. 86]. Экономическая система Запада оказалась парализована: инфляционное давление стимулировало "бегство от доллара", вынудив президента США Р. Никсона подписать "Смитсоновское соглашение", отменяющее в августе 1971 г. прямую конвертацию доллара в золото.
По мнению американского экономиста У. Энгдаля, "настоящие архитекторы стратегии Никсона находились во влиятельных коммерческих банках лондонского Сити. Сэр Зигмунд Варбург, Эдмон де Ротшильд, Джоселин Хамбро и другие увидели небывалые возможности в никсоновском отказе летом 1971 года от Бреттон-Вудского золотого стандарта". Лондон вновь становился главным центром мировых финансов и вновь на "заемных деньгах", в этот раз на американских евродолларах. После августа 1971 г., продолжает Энгдаль, "при советнике Белого Дома по вопросам национальной безопасности Генри Киссинджере доминирующей политикой США стал контроль, а не развитие экономик по всему миру". Официальные политики США стали гордо именовать себя "неомальтузианцами". По Энгдалю, "первоочередной задачей в течение 1970-х годов стало снижение населения в развивающихся странах, а вовсе не передача технологий и стратегий промышленного роста - еще один рецидив британского колониального мышления образца XIX века" [11, p. 137].
Принимая во внимание происходящие в тот период события, сложно не согласится с позицией У. Энгдаля относительно того, что "демонетизация доллара в августе 1971 года была использована лондонскими и нью-йоркскими финансовыми кругами для того, чтобы выиграть драгоценное время, в то время как политики готовили смелый новый монетаристский замысел, "смену парадигмы", по выражению некоторых". Энгдаль считает, что "влиятельные голоса в англо-американском истэблишменте придумали стратегию, возрождающую сильный доллар для того, чтобы вновь усилить свою политическую власть в мире в тот момент, когда их поражение казалось неизбежным" [11, p. 141].
Живой стиль изложения У. Эндгаля вкупе с убедительными фактами только усиливает стремление дойти до истинной причины: "В мае 1973 года, когда драматическое падение доллара еще было свежим воспоминанием, группа из 84 человек, входящих в мировую финансовую и политическую элиту, собралась в Швеции на уединенном островном курорте Сальтшебаден, принадлежащем шведской семье банкиров Валленбергов. Это собрание Бильдербергской группы князя Бернарда цу Липпе заслушало выступление американского участника, в котором тот изложил "сценарий" неизбежного пятикратного увеличения нефтяных доходов ОПЕК. Целью секретной встречи в Сальтшебадене было не предотвращение ожидаемого шокового повышения цен на нефть, а, наоборот, планирование управления ожидаемым притоком нефтяных долларов - процесса "вторичной переработки нефтедолларов", как впоследствии выразился госсекретарь Киссинджер" [11, p. 143-145].
Американец, выступивший на Бильдербергской встрече, посвященной "атлантическо-японской энергетической политике", высказался вполне определенно. После утверждения о том, что в будущем мировые потребности в нефти будут обеспечиваться небольшим количеством стран-экспортеров Ближнего Востока, докладчик пророчески заявил: "Цена этого импорта нефти многократно возрастет со сложными последствиями для баланса платежей стран-потребителей. Серьезные проблемы возникнут в связи с беспрецедентным количеством иностранной валюты, накопленной такими странами, как Саудовская Аравия и Абу Даби". Докладчик добавил: "Происходит полная перемена в политических, стратегических и силовых отношениях между транснациональными нефтяными компаниями нефтедобывающих и импортирующих стран и национальными нефтяными компаниями добывающих и импортирующих стран". Затем он привел оценки для роста нефтяных доходов ближневосточных стран-членов ОПЕК, которые означали рост на более чем 400 % [11].
По данным Эндгаля, на встрече в Сальтшебадене присутствовали Роберт Андерсон из "Атлантик Ричфилд Ойл"; лорд Гринхилл из "Бритиш Петролеум"; сэр Эрик Ролл из "Эс. Джи. Варбург", создатель еврооблигаций; Джордж Болл из инвестиционного банка "Леман Бразерс", человек который лет за десять до того в качестве помощника госсекретаря посоветовал своему другу-банкиру Зигмунду Варбургу создать рынок еврооблигаций в Лондоне; Дэвид Рокфеллер из банка "Чейз Манхэттен"; Збигнев Бжезинский, вскоре ставший советником по национальной безопасности при президенте Картере; среди прочих присутствовали глава автомобильного концерна "Фиат" Джанни Аньелли и глава концерна "Отто-Вольф", первый немец, вошедший в совет директоров "Эссо", возможно, самый влиятельный финансист в послевоенной Германии Отто Вольф фон Амеронген. Генри Киссинджер являлся регулярным участником на Бильдербергских собраниях.
Подводя итог вышесказанному, У. Эндгаль приходит к заключению, что "влиятельные люди из Бильдербергского клуба, очевидно, решили начать грандиозное наступление против мирового индустриального роста, для того чтобы склонить чашу весов в пользу доллара и англо-американских финансовых кругов". Чтобы этого достичь, "они выбрали свое самое знаменитое оружие - контроль над мировыми потоками нефти". Политика Бильдербергского клуба "заключалась в создании условий для глобального нефтяного эмбарго, что привело бы к драматическому взлету мировых цен на нефть". Обращаясь к истории, Энгдаль объясняет сложную для непрофессионала логику мышления финансистов: "Начиная с 1945 года мировая торговля нефтью обычно велась в долларах, поскольку на послевоенном рынке доминировали американские нефтяные компании. Резкое повышение мировой цены на нефть, таким образом, означало в той же степени стремительное увеличение спроса на доллары США, необходимые для оплаты этой нефти" [11, p. 151-156].
С этого момента ФРС начинает печатать доллары в возрастающих количествах, подгоняя его обесценивание: достигнув к 1973 г. отметки 42,22 долл. за унцию золота, США наносят мощный удар по ближневосточным странам, обесценив их доходы от продажи нефти, что вызывает в октябре первый нефтяной шок и арабо-израильскую войну (перекинув, тем самым, негодование мирового сообщества по поводу повышения нефтяных цен на арабские страны). К 1980 г. в Америке наступает глубокий экономический кризис: доллар обвалился, страна перестала быть ведущим экспортером автомобилей; доля США в мировом рынке тяжелого машиностроения упала с 25 до 5% по сравнению с 1950 г., в то время как доля Японии - новой мировой державы - в этой области возросла с 0 до 22% [2, c. 38].
Как это ни парадоксально, программа "Звездных войн", выдвинутая президентом США Р. Рейганом, сохранила первенство Америки в мировой экономике, которое уже было готово переместиться из Нью-Йорка в Токио, а в итоге оказалось сосредоточено вокруг Калифорнии, в Силиконовой долине. Уолл-Стрит также сохранил свою финансовую власть, а курс доллара по отношению к золоту вырос в три раза [2, c. 40]. Биполярное противостояние позволило Америке продлить свое лидерство в международных отношениях и мировой экономике. В этой связи, распад Советского Союза, спроектированный извне, только усложнил поиск внешних врагов, под предлогом которых американская финансовая аристократия вливала деньги в военную промышленность, поддерживая хрупкий баланс между реальным производством и, так называемой, "новой экономикой".
После того, как весной 2000 г. лопнул пузырь (равновесие в экономике оказалось иллюзорным) на рынке высокотехнологичных компаний, обязанный, по мнению Дж. Стиглица и П. Кругмана, своему появлению главе ФРС Алану Гринспену, в период с марта 2000 по октябрь 2002 г. акции американских корпораций упали на 78% [4, c. 32]. Март 2001 г. становится датой отсчета рецессии, вызванной тем, что в сектор высоких технологий были инвестированы огромные средства. В одночасье всем показалось, что Pax Americana становится достоянием истории. Однако теракты 11 сентября кардинальным образом меняют ситуацию. Войны США в Афганистане и Ираке, стоившие Вашингтону 1,15 трл. долл. затмевают былые расходы Пентагона в ходе войны в Корее и Вьетнаме (662 млрд.). Экономика Америки, получившая внушительные оборонные заказы, возвращает доверие инвесторов к доллару, который "с 1971 г. уже потерял 90% своей стоимости относительно золота и 70% своей покупательной способности" [5, c. 88].
Использовав рецессию для продвижения программы по снижению налоговой нагрузки для богатых [4, c. 32], правительство США совместно с ФРС снижает процентные ставки, приведшие к избытку ликвидности на рынке. Учитывая переизбыток производственных мощностей, неудивительно, что низкие процентные ставки не привели к росту инвестиций в основной капитал: на месте одного лопнувшего пузыря стал надуваться другой - на рынке недвижимости, - что вызвало рост потребления и строительный бум [4].
Так была заложена основа для глобального финансового кризиса 2008 г. Уже в середине 2000-х гг. было очевидно, что определять мировой экономический рост будет глобальный спрос, и поэтому, пока мировая экономика не станет сильной, Соединенным Штатам будет трудно добиться устойчивого восстановления и недопущения болезненного состояния в японском стиле [4, c. 22]. В этом контексте, показательно заявление экономиста П. Кругмана: "Военные кампании в Ираке и Афганистане - малые войны, недостаточные для поднятия экономики США, которой необходимо что-то покрупнее и посолиднее" [3]. Несмотря на то, что гипотеза Кругмана изложена в шуточной форме, она не утрачивает своего смысла: "Если убедить политиков в том, что нам угрожают пришельцы из Космоса и вынудить их потратиться на создание необходимой для обороны от чужаков инфраструктуры и оружия, то это придаст огромный импульс экономике. А если потом нам скажут, что никаких пришельцев и не было, то все будет в порядке - экономика-то восстановится" [3].
Ни для кого не секрет, что устойчивость долларо-центричного мира основывается на политике бреттон-вудских институтов - МВФ и Всемирного банка (далее - МБРР), направляющих масштабные валютные потоки в тот или иной регион, провоцируя рост внешней задолженности государств, что, в конечном счете, вынуждает их проводить проамериканскую внешнюю политику в ущерб собственным национальным интересам. К примеру, под влиянием МВФ и МБРР страны Латинской Америки увеличили внешние заимствования в четыре раза - с 75 до 315 млрд. долл. за период с 1975 по 1982 г. Ситуация достигла своей кульминации после того, как Мексика в августе 1982 г. объявила, что более не в силах обслуживать свой долг.
Поставив "весь континент на грань банкротства", финансовые полицейские (МВФ и МБРР) предложили для должников программу, впоследствии названную "Вашингтонским консенсусом" . Первым в списке стояло требование соблюдения бюджетной дисциплины (для снижения дефицита). Налоговая база должна была быть расширена, а налоги снижены. Обменный курс и процентные ставки отдавались на откуп рынку. Границы открывались и, что особенно важно, для иностранного капитала. "Горячие деньги", бывшие почти под запретом при Бреттон-Вудской системе, вернулись к жизни [6, c. 329]. Таким образом, американские корпорации укрепляли положение ФРС США и получали широкий доступ к ресурсам латиноамериканских государств, навязывая им неолиберальные правила игры.
Один из известных участников этих манипуляций - главный экономист консалтинговой компании "Чарльз Т. Мейн" Дж. Перкинс - пишет, что его задача заключалась в том, чтобы деньги МВФ и МБРР, ссужаемые Панаме и Эквадору, тратились на закупку товаров, поставляемых американскими корпорациями. По словам Перкинса, он и подобные ему "экономические убийцы" были обучены для строительства Американской империи, созданию условий, при которых все доставалось Америке, ее компаниям и правительству: "Моя истинная цель заключалась в выдаче кредитов, гораздо больших, чем страны могли оплатить. Мы предоставляет заем, львиная доля которого потом оказывалась в США. Долг и проценты по нему превращали другую страну в нашу прислужницу. Двух мнений быть не может, это - империя" [6, c. 330].
К обвинениям в адрес международных финансовых организаций также присоединяется американский экономист Дж. Стиглиц, заявляя, что МВФ "насаждает идею превосходства рынка", придавая своей роли "явные признаки империализма". По Стиглицу, многие предложения, на которых настаивал МВФ, например преждевременная либерализация рынка капитала, приводили к нестабильности в мире. Рабочие места постоянно сокращались, потому что приток и отток спекулятивных денег, частых спутников либерализации рынка, не оставляли камня на камне от экономики; даже в тех странах, где был отмечен рост, принес он плоды богатым и, особенно, очень богатым [17, p. 12, 14, 15]. Примером этих разрушительных действий нобелевский лауреат считает кризис 1997 г., охвативший азиатские страны.
В глобальном плане, речь идет о кризисном управлении современными государствами, которое по своим масштабам не имеет прецедентов в истории. Помимо вышеперечисленных институтов, значительные успехи в этом направлении демонстрирует Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), разрабатывающая с 1995 г. Многостороннее соглашение по инвестициям (МСИ), до сих пор не подписанное. Целью договора провозглашалось "достижение новых стандартов либерализации, которые бы сумели охватить все стадии инвестиционного процесса" и "ликвидировать имеющиеся ограничения, накладываемые национальными правительствами". Первоначальный план был рассчитан на "изготовление" договора об МСИ в рамках ВТО. Однако эти усилия были заблокированы странами третьего мира, в особенности Индией и Малайзией, которые признали, что предложенные меры не позволят им применять ухищрения, используемые богатыми ради завоевания собственного места под солнцем. Затем переговоры были перенесены в более безопасные подразделения ОЭСР, где, как деликатно писал лондонский журнал "Экономист", можно было бы надеяться достичь соглашения, "к которому захотят присоединиться развивающиеся страны", опасающиеся того, что их не допустят к рынкам и ресурсам богатых [7, c. 33].
Мировой экономический кризис 2008 г. и новые векторы глобального строительства
К началу 2008 г. американская экономика представляла собой "рынок, наводненный ликвидностью", функционирующий под аккомпанемент низких процентных ставок и пузыря на рынке недвижимости, раздувшегося в глобальном масштабе [4, c. 29]. Эти тренды набирали обороты на фоне того, что доходы большинства американцев в течение долгого времени не росли, а корпораций - многократно приумножались, подвергая "эрозии" покупательную способность населения.
Взмывающие вверх цены на недвижимость позволяли владельцам домов получать деньги под залог своих активов. Эти кредиты, выдаваемые под залог переоцениваемой недвижимости, объем которых за год достиг 975 млрд. долларов, или более 7% ВВП, позволяли заемщикам не только делать первоначальные взносы на покупку новых автомобилей, но и со временем рассчитывать на получение средств для пенсионного обеспечения. Однако все эти заимствования делались на основе одного рискованного предположения о том, что цены на жилье продолжат расти или, по крайней мере, не будут падать [4, c. 30].
В итоге пузырь лопнул "благодаря его величеству случаю": "население вдруг начало осознавать невыносимость имеющейся задолженности", а "финансовая элита попыталась выйти из невыгодной системы, вызвав панику" [2, c. 146]. Учитывая тот факт, что "каждый бежит от долгов и ищет наличность", банкиры "заблокировали финансовую систему", целенаправленно "храня деньги и создавая безденежье", подобно тому, "как в советское время "складирование" продуктов потребления провоцировало дефицит". Это "задушило экономику, которая скатилась к рецессии", а позже - "к депрессии"[2].
Первопричина этих процессов - монетарная политика Федеральной резервной системы США, постоянно увеличивающая денежную массу в экономике (М 2), что позволяет обслуживать колоссальный государственный долг Америки, достигший по состоянию на 18 апреля 2011 года, 14,270 трлн. долл. (96,5% ВВП США). Инфляция в данном случае - единственный инструмент, позволяющий "избавиться от чрезмерных долгов, накопленных семьями и странами, уплатить которые иным способом не представляется возможным" [2, c. 123]. Ее результат - рост цен на энергоносители и на продовольствие, провоцирующий, по мнению Зб. Бжезинского, "растущий конфликт между классами, подогреваемый также массовой безработицей, приводящей к бунтам" [8]. Примечательно, что этот сценарий был предсказан еще в 2009 г. известным экономистом и теоретиком "нового мирового порядка" Ж. Аттали: "Огромные финансовые средства, влитые в мировую экономику после кризиса, приведут к резкому повышению цен на нефть, увлекая за собой деньги по спирали вниз", что в свою очередь, "спровоцирует беспрецедентные политические бунты и насилие, приправленное возвратом к классовой ненависти" [2, c. 123-130]. Журнал "Форин афферс", отражающий мнение американской политической элиты, был также солидарен с вышеназванными причинами, подстегнувшими "народные протесты от Марокко до Омана" [13]. Даже американские военные, известные своей выдержкой, описывали картину в мрачных тонах: глава Объединенного комитета начальников штабов, адмирал М. Маллен заявил, что "финансовых кризис - важнейшая угроза национальной безопасности США, затмевающая вызовы, исходящие из Ирака и Афганистана", и его последствия могут привести к еще "большей нестабильности" [14].
Мирополитическая система продемонстрировала свою неустойчивость: волнения прокатились по всему мусульманскому миру, Израилю, странам Евросоюза (переживающие долговой кризис), перекинувшись затем на США, где география протестов охватила Нью-Йорк, Вашингтон, Бостон, Чикаго, Лос-Анджелес и Сент-Луис. Впервые с 1930-х годов цитадель глобального капитализма штурмуют манифестанты, потерявшие во время кризиса большинство своих сбережений и дома, о которых они мечтали. Рост мировой инфляции, раздувающий цены на продовольствие, рискует изменить мир до неузнаваемости, вызвав всплеск этнического и религиозного самосознания даже в самых отдаленных уголках планеты.
Эти события в очередной раз доказывают разнонаправленность интересов элит (глобальных управленцев) и граждан западных государств. Участников акции "Захвати Уолл-Стрит!" объединяет общее чувство несправедливости, звучат как, экономические (против деятельности финансовой элиты, безработицы и т.д.), так и политические лозунги. В этом же контексте дополнительным примером могут служить массовые беспорядки в Греции, вызванные недовольством со стороны граждан по поводу урезания социальных госрасходов ввиду жесткой бюджетной экономии в кризисный период. Что это: очередной спланированный ход глобальных политтехнологов или объективная, выходящая за рамки их контроля, стихийно-революционная тенденция к активному противодействию существующей системе глобального управления, в которой богатые процветают, а бедные теряют остатки своих надежд на будущее? Глобальное пробуждение охватывает богатые и бедные страны, представляя собой первую адекватную реакцию мировой общественности на сформированную систему наднациональных механизмов управления мировыми, внутриполитическими и экономическими процессами.
Ко всему прочему, инфляционная политика Америки, снижающая стоимость доллара, провоцирует аналогичные действия со стороны Банка Англии, Европейского центрального банка, Банка Японии и Народного банка Китая, направленные на стимулирование темпов экономического роста и на борьбу с усиливающейся дефляцией.
Ввиду того, что дешевый доллар становится тяжким бременем для развивающихся стран, государственные перевороты в Тунисе, Египте, Йемене и Ливии - не что иное, как упреждающий удар Соединенных Штатов по элитам Ближнего Востока и Северной Африки, направленный на продление гегемонии американской валюты. Выбор же этих регионов в качестве цели неслучаен: именно мусульманские страны, экспортирующие энергоресурсы, концентрируют у себя преобладающее количество долларов.
Наполняя ими арабские государства, Америка усиливает тем самым инфляционную нагрузку на эти экономики, провоцируя значительные политические трудности. Учитывая тот факт, что низкая стоимость энергии "играет ключевую роль в обеспечении легитимности этих режимов", правительства прибегают к "субсидированию цен на бензин, дизельное топливо и электроэнергию с целью поддержания материального благосостояния своих граждан", "увеличивая тем самым уровень внутреннего потребления нефти" (с 4,8 млн. баррелей в 2000 г. до 7,8 млн. в 2010 г. в странах Персидского залива). В итоге, снижающиеся объемы экспорта повышают минимальную цену нефти, позволяющую нефтедобывающим странам окупить издержки на добычу и производство" [15]. Из этого следует, что гражданская война в Ливии, сократившая предложение нефти на мировом рынке в краткосрочной и долгосрочной перспективах - могущественный фактор, ускоряющий политические изменения в арабо-мусульманских странах.
С исторической точки зрения, мировой экономический кризис 2008 г., провоцирующий нынешние беспорядки в Западной Европе, Америке, на Ближнем Востоке и в Северной Африке, предстает глобализированным аналогом кризиса 1847 г. в Европе, вызвавшего тогда "волну беспорядков по всему континенту: во Франции - нападения на перевозчиков зерна, в Вюртемберге - голодные бунты, в Генуе - восстания с требованием хлеба, в Вене - разграбления булочных" [1, c. 110]. Причем, уже в тот период рост цен на сельхозпродукцию (голод унес жизни более полумиллиона человек) сопровождался "перепроизводством промышленных товаров, банкротством фабрик и масштабной безработицей" [1]. Разница лишь в том, что в 1848 г. тридцатилетний философ К. Маркс написал "Манифест Коммунистической партии", заложив тем самым основу научному коммунизму, а нынешние теоретики глобализации все еще не предложили универсальную концепцию, способную увлечь за собой как бедных, так и богатых.
До революционных событий 2011 г. правящие круги Америки и Европы, занятые реанимацией экономики Запада от кризиса, стояли перед выбором: "вернуться к национальным рынкам, то есть к протекционизму и конкурентоспособной девальвации, либо создать правовое поле общемирового масштаба - глобальную систему управления" [2, c. 147]. Тезис лидера финансовой аристократии Америки Д. Рокфеллера о том, что "рациональные люди отдают свое предпочтение интернационализму, а иррациональные - национализму" [16], возымел должное идейное воздействие на элиты США и Евросоюза.
Ставка была сделана на модель, предполагающую "наличие полицейских сил и по-настоящему планетарной юстиции, способных контролировать и наказывать любое отклонение от правил" [2, c. 148]. Так, Ж. Аттали выступает за "расширение G-8 (большой восьмерки) до G-24, и создание, уже на базе G-24 и Совета безопасности ООН, одного Совета управления, обладающего экономическими полномочиями и осуществляющего законное политическое регулирование". По Аттали, новый орган должен взять "полноценный контроль над МВФ, Всемирным банком и другими международными финансовыми учреждениями" [2, c. 165], а также реформировать состав и порядок голосования в них. Причем, дееспособный глобальный суверенитет, способный уравновесить рынок и демократию, неразрывно связывается с наличием "парламента, правительства, приложения ко Всемирной декларации прав человека, воплощения в жизнь решений МОТ в области трудового права, центрального банка, общей валюты; планетарной системы налогообложения, полиции и юстиции" [2, c. 162].
Под влиянием падения покупательной способности доллара, все громче раздаются призывы к созданию "новой мировой валюты, выпущенной глобальным Центробанком, с твердым правлением и институциональными чертами", который "должен служить в качестве кредитора, действующего в качестве последнего финансового убежища" [9]; в то же время подчеркивается, что "мир еще слишком далек от подобного уровня глобальной кооперации" [9] и, наверное, "придется подождать еще более страшной войны" (чем Вторая мировая), "чтобы перспектива таких реформ воспринималась всерьез" [2, c. 163].
В этой связи, многозначна позиция бывшего премьер-министра Великобритании Г. Брауна - синтез англо-американских представлений о контурах будущей системы: "Новый Бреттон-Вудс должен выстраиваться для глобального управления, определяющего на годы вперед финансовую архитектуру мира", в которой "реформированный МВФ превратится в планетарный центробанк, внимательно следящий за развитием международной экономики и финансовой системы" [21]. Смелые шаги в этом направлении сделал Китай, предложивший создать новую мировую валюту на базе SDR , (специальных прав заимствования) валюты, выпускаемой МВФ. В конце марта 2009 г. группа экономических экспертов ООН поддерживает проект, рекомендовав "создать новую глобальную резервную валюту, которая "заменит доллар" и будет "освобождена от национального контроля" [20].
То есть, предлагается сделать количественное смягчение транснациональным, выводя его за рамки монетарной политики ФРС, ЕЦБ, Банка Англии и других регуляторов. По ироничной оценке "Вашингтон пост", МВФ превращается в своего рода "ООН для мировой экономики": "Будут значительно расширены полномочия для осуществления глобального банкинга в отношении бедных и богатых правительств. Гибкость системы позволит эффективнее печатать собственную валюту, насыщая мировые рынки ликвидностью, что ныне является прерогативой ФРС. В результате, МВФ начнет играть центральную роль в мировой экономике, а у Вашингтона появится очередной шанс стать центром силы, регулирующим глобальную финансовую систему" [12].
Считается, что именно универсальные механизмы контроля над мировым развитием позволят преодолеть "дилемму Триффина" и придадут миру устойчивость. Тезис Й. Шумпетера о том, что экономическое развитие - результат беспорядка, приобретает новое звучание. Признавая наличие хаоса, мы также вынуждены рассматривать финансово-экономическое управление мировым процессами как борьбу за порядок, новый мировой порядок, во главе которого будет безраздельно господствовать глобальный управляющий класс.
Список литературы:
1. Аттали Ж. Карл Маркс: Мировой дух / Пер. с фр. - М.: Молодая гвардия, 2008.
2. Аттали Ж. Мировой экономический кризис. А что дальше? - Спб.: Питер, 2009.
3. Кругман П. Для подъема экономики нужно что-то покрупнее, чем война с терроризмом. http://www.terra-america.ru/dlya-podema-ekonomiki-nujno-chto-to-pokrupnee-chem-voina-s-terrorizmom.aspx.
4. Стиглиц Дж. Крутое пике: Америка и новый экономический порядок после глобального кризиса / Пер. с англ. В. Лопатка. - М.: Эксмо, 2011.
5. Терк Д., Рубино Д. Крах доллара и как извлечь из него выгоду/ Пер. с англ. И. Соколова. - М.: АСТ. 2006.
6. Фергюсон Н. Восхождение денег / Пер. с англ. - М.: Астрель, 2010.
7. Хомский Н. Прибыль на людях / Пер. с англ. - М.: Праксис, 2002.
8. Brzezinski"s Fear: Class Warfare and Destruction of the New World Order. http://www.prisonplanet.com/brzezinski%E2%80%99s-fear-class-warfare-and-destruction-of-the-new-world-order.html.
9. Concluding Remarks by Dominique Strauss-Kahn, Managing Director of the International Monetary Fund, at the High-Level Conference on the International Monetary System, Zurich, 11 May 2010: http://www.imf.org/external/np/speeches/2010/051110.htm.
10. Economic Research. http://www.aier.org/research/briefs/975-triffins-dilemma-reserve-currencies-and-gold.
11. Engdahl W. A Century of War: Anglo-American Oil Politics and the New World Order. - London: Pluto, 2004.
12. Faiola A. A Bigger, Bolder Role Is Imagined For the IMF // The Washington Post, 20 April 2009. http://www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2009/04/19/AR2009041902242.html.
13. Goldstone J. Understanding the Revolutions of 2011 / Weakness and Resilience in Middle Eastern Autocracies http://www.foreignaffairs.com/articles/67694/jack-a-goldstone/understanding-the-revolutions-of-2011.
14. Military Update: Official: Financial Crisis a Bigger Security Risk Than Wars http://www.gazette.com/articles/mullen-47273-military-time.html.
15. Morse E. Oil and Unrest. What Uprising in the Arab World Means for Energy Supplies http://www.foreignaffairs.com/articles/67563/edward-l-morse/oil-and-unrest?page=show.
16. Ronson J. Who pulls the strings? http://www.guardian.co.uk/books/2001/mar/10/extract. Цит. по: Marshall А. Bilderberg 2011: The Rockefeller World Order and the High Priests of Globalization // Global Research, June 16, 2011 http://www.globalresearch.ca/index.php?context=va&aid=25302.
17. Stiglitz J. Globalization and Its Discontents. - N. Y., 2002.
18. The Dollar Glut. System in Crisis (1959-1971) / Money Matters: An IMF Exhibit -- The Importance of Global Cooperation. http://www.imf.org/external/np/exr/center/mm/eng/mm_sc_03.htm.
19. Todd W. Triffin"s Dilemma, Reserve Currencies, and Gold // American Institute for Economic Research. http://www.aier.org/research/briefs/975-triffins-dilemma-reserve-currencies-and-gold.
20. UN Backs New Global Currency Reserve // The Sunday Telegraph, March 29, 2009. http://www.news.com.au/business/story/0,27753,25255091-462,00.html.
21. Winnett R. Financial Crisis: Gordon Brown calls for "new Bretton Woods". The Telegraph, 13 October.